Рассказы
Заветная профессия
Детство моё прошло в Пятигорске. С тех пор, как себя помню, я был неравнодушен к автомобилям. Кто-то мечтал стать космонавтом, кто-то лётчиком, а я водителем. Году в 1977-м мы въезжали на такси во двор нового кооперативного дома в микрорайоне «Бештау». Я так и ответил водителю сразу, когда он спросил меня, кем я хочу стать: «шофёром мусорной машины». Всем было смешно. Но взрослым было невдомёк, что я назвал то, что тогда видел. В тот момент мы проезжали мимо М-30, занимающегося погрузкой мусорных контейнеров и мне этот процесс, как всегда, был очень интересен.
Водитель в грязной спецовке всегда стоял сбоку и крутил охапкой рычажков, в то время как красная стрела краника резко крутилась, поднимая и ставя мусорные баки на серую платформу. Часть помоев падала рядом - они всегда были наполнены «с горкой». Мусор валялся и рядом с контейнерами. Очень часто его уже просто некуда было сваливать и люди опорожняли ведро рядом. Работа краника напоминала мне заморских промышленных роботов-манипуляторов в действии, которых показывали по телевизору. Сам М-30, как и остальные окружавшие меня автомобили, был полон человечьего. Его настроение передавало не только радостно-удивленное личико пятьдесят третьего, но и насупившиеся брови ограничительных дуг, прямо над маленькими круглыми глазками фонарей на сером фоне задка. Так этот двуликий образ был мной воспринят и так запомнился. Помню грохот контейнеров, который было слышно даже сидя дома, но не помню их цвет, потому что они все были ржавые. Скорее всего, их красили в коричневый цвет. Когда я краем глаза видел подъезжающий М-30, бросал все игры и восторженно наблюдал за работой своего любимого коммунального робота.
МС, Сближай соседей
До 11 лет меня никуда, кроме как в Сочи (к бабушке с дедушкой) не возили. Каждый день в 5 часов вечера по улице Политехнической проезжала мусорка. В этом районе частных домов и санаториев мусорный ящик появился лишь лет 15 назад, когда построили девятиэтажку для кагэбэшников на повороте у санатория «Белоруссия». До этого все жители улицы в назначенный час выходили с вёдрами. Помои очень воняли и просачивались сквозь прогнившие дыры. Летом у всех было полно отдыхающих, и к вечеру у каждого были готовы к отправке два-три ведра. Они были нагружены с верхом арбузными корками, остатками рыбы, огрызками яблок, пакетами от молока, пустыми консервными банками, расквашенными газетами, в которых это добро было раньше завернуто. Вся эта жидкая (в основном, из-за арбузного сока) масса в вёдрах томилась на жаре в сбитом из досок ящике, как правило, прямо у крыльца дома. Мой дед, тётя Таня, Юля с похожим на чертика «двор-терьером» Тобиком и кто-то ещё из соседей, кого я не знаю, стояли на зелёном островке между кустом барбариса и магнолией в ожидании мусорного башмачка МС. Как мне кажется, этот ритуал сближал соседей - они только тогда могли мирно общаться друг с другом. Сначала мусорка была на базе пятьдесят первого, потом пятьдесят второго, затем 52-12. Сменялись поколения машин и людей - принцип сбора мусора оставался неизменным. Когда из-за поворота выворачивала добрая мордочка 51-го, все начинали дружно хвататься за ручки вёдер, кряхтя поднимать их с земли. Машина делала разворот у санатория им. Ленина и, жалко постанывая шестерёнками, начинала подниматься на крутую гору. Шофёра не видел и не знал никто. Машина ехала с открытой сзади крышкой, приостанавливаясь в определённых местах. Утомлённая солнцем кучка людей решительно опорожняла вёдра в кузовок. Нельзя было мешкать: водитель начинал движение, когда считал, что уже пора. Иногда машина не приостанавливалась, но бежать за машиной не приходилось. Все успевали вывалить свои отбросы на ходу в загаженный серый кузовок, двигавшийся очень медленно.
Летние воспоминания
В Сочи я бывал каждым летом. В большинстве своём, машины 1970-х гг. (в том числе и труженики грузовики) были чисты и опрятны. Наверное, были указания «сверху», потому что водители очень за ними следили и ухаживали и украшали - часто «освежали» чёрной краской рамы, пристраивали на колёса хромированные колпаки от легковушек. А может быть, зимой и весной шоферам делать было нечего, и всё это происходило именно тогда.
В санатории им. Ленина, по соседству с домом бабушки, автопарк был всегда особенно наряден. Даже солдаты, вылизывающие в армии свои УАЗики и шестьдесят шестые, как музейные экспонаты, могли бы поучиться у санаторных шоферов Четвертого управления, любовно лелеющих свои ЛАЗы. В начале восьмидесятых у них появились какие-то опытные «699Р» с рыжими полосами и необычной чёрной решёткой радиатора. Красный миниатюрный «Владимерец» с прицепом ГАЗ-704, который неустанно таскал его во все времена, обустраивая территорию, казался сказочным гномом-трудоголиком. У меня замирало сердце, когда изредка беззвучно проплывал ЗИЛ-118 или -119 с высокими гостями из руководства компартий дружественных и враждебных нам стран. Была, конечно, у них и 13-я «Чайка», но это не так интересно - ведь они имелись почти в каждом крайкоме партии и изредка мелькали то там, то сям. 21-е и 24-е «Волги» в этом самом престижном санатории были только белыми и выглядели так, как будто только сошли с конвейера. Я просил взрослых фотографировать меня рядом с ними.
Помню «Торпеды», курсировавшие от парка «Ривьера» на пляж Пицунды и ещё куда-то. Но это были не открытые автобусики ЦАРМ на шасси 51-го (которые я, кстати, уже не застал), а «Икарусы» без крыши... Мне нравилось смотреть, как они элегантно разворачивались на «Ривьере» - низкие и длинные красавцы, но не нравилось ездить. Может, мои впечатления были испорчены один раз ветром, другой -небольшим дождиком, от которых не спасало лобовое стекло. Я никогда не видел, чтобы сверху что-то натягивали - так они и ездили открытыми под дождем. Мое детское воображение поражало не только отсутствие крыши, но и окраска. Они были белого цвета с синими и голубыми полосами. После быстро забытых белых «Икарусов» «сотой» серии с бордовой полосой, городские машины были только жёлтыми, а междугородные - бордовыми с белым поясом (алые появились позже). Окраска «Торпед» была для меня чем-то нереальным, вроде синей травы или зелёного солнца.
Помню рыжий Москвич-фургон с рифлёной панелью вместо заднего стекла, на котором ездил дядя Витя, работая телемастером, пока не получил более удобный «пирожок».
В Пятигорске не было сочлёненных «Икарусов». Я мог наблюдать и кататься на них только в Сочи. Когда дядя Лёва вёз нас на своем 407-м из адлерского аэропорта, то сообщил, что шоферы его прозвали «Сарделёк» из-за схожести с сарделькой. Мне это запомнилось навсегда.